Виновники и жертвы войны

Страница 2

Завуалирование различий между деятелями и жертвами особым образом проявляется в Германии при воспроизведении событий минувшей войны. Многие из ее участников и просто современников в своих воспоминаниях обычно субъективно расценивают себя как «жертву» и не хотят признавать свою сопричастность к национал-социалистическому режиму. Такое восприятие имеет глубокие корни в психологической предрасположенности человека считать себя жертвой обстоятельств. https://pro-ekip.ru вставка защита спины moteq.

С особой отчетливостью такой подход в немецком историческом сознании проявляется при осмыслении событий Сталинградской битвы. Германская армия, развязавшая варварскую, захватническую войну против Советского Союза, изображается зачастую как «жертва» русской зимы и окружения Красной Армией. Это прослеживается как в донесениях гестапо о настроениях среди германского мирного населения, так и в письмах родственников германских солдат на фронт. Сталинград стал для немцев символом ужасов войны против Советского Союза. Он вытеснил из исторического сознания все те злодеяния, которые германские солдаты совершили в отношении мирного населения СССР. Слово «Сталинград» для немцев не вмещало этих жутких страниц войны, олицетворяя лишь суровую русскую зиму, материальные лишения германских солдат, бессмысленность продолжения военных действий и своего стремления выстоять во имя победы. В Сталинграде якобы велась почти «чистая» война, и немецкий солдат представал жертвой Гитлера и Красной Армии.

В работах последних лет произошло некоторое смещение акцентов. Если прежде оживленно дебатировались вопросы, почему Гитлер остановился на Сталинграде, а Паулюс не действовал в строгом соответствии с приказами, то ныне на основе ментально-исторического метода ставятся на обсуждение проблемы иные – по какой причине фронт держался столь долго и почему германские войска не капитулировали ранее?

Историческая наука, особенно последних десятилетий, создала фундированный образ Сталинграда. Тем не менее, различение виновников и жертв в скрытом виде проводится и в исследовательской литературе. В данной статье автор ставит задачу показать, что такое историческое событие, как Сталинград, только тогда может быть в достаточной мере осознано и интерпретировано, когда историку удастся учесть оба вышеназванных подхода. Безусловно, необходимо строго различать их при анализе, в противном случае исследователю угрожает опасность апологетического изображения событий. Поэтому далее в статье дается краткий обзор германской историографии Сталинградской битвы и показывается современное состояние изучения этой проблемы. Автор также попытался охарактеризовать достоинства и слабые места эмпирико-исторического подхода, продуктивно используемого в исторических исследованиях, в том числе и по военной истории.

О Сталинграде в Германии существует обширная литература. В первые послевоенные годы доминировали воспоминания участников сражения. Авторы мемуаров стремились, с одной стороны, продемонстрировать, как тяжело пришлось солдатам во время боев за Сталинград и затем в окружении. С другой же стороны, речь шла прежде всего об ответственности за происшедшее. Литература такого рода преобладала на книжном рынке вплоть до конца 1950-х гг. Военные чины не раз пытались при этом преуменьшить свое собственное участие в стратегическом планировании и принятии решений, взвалив на Гитлера всю ответственность за приказ о наступлении на Сталинград, за безнадежные бои в окруженном городе и запоздалую капитуляцию. Характерно в этом смысле название воспоминаний Манштейна – «Утерянные победы», которое должно наводить на мысль, что, не будь ошибок со стороны Гитлера, ход и исход войны мог быть иным.

Вторым комплексом проблем, дебатировавшимся в литературе тех лет, был вопрос о степени свободы военного руководства в принятии решений. Насколько Паулюс, представитель генералитета и верховный главнокомандующий в Сталинграде, был связан своей присягой и приказами Гитлера, в какой мере имел он должностное и моральное право отрешиться от них и действовать самостоятельно? Вопросы эти приобретали особую остроту, ибо речь шла не только о Сталинграде, но и о позиции германского армейского командования по отношению к национал-социалистическому руководству в целом. Как программное заявление звучит заглавие записок Паулюса, опубликованных после смерти маршала, – «Я нахожусь здесь по приказу», которое для немцев перекликается с известным выражением Лютера: «Здесь я стою и не могу иначе».

Участие русского народа в ходе отечественной войны 1812 года
Что же несло нашествие врага населению России? "Горящие вокруг селения и предместья города, улицы, устланные ранеными и мертвыми, поля, умащенные человеческой кровью и усеянные множеством трупов, грабеж, насильство и убийства обезоруженных жителей" - это зарисовка с натуры одного из свидетелей вступления войск Наполеона в Вите ...

Опричнина Ивана Грозного. Предпосылки опричнины
Непосредственному переходу к опричнине предшествовал ряд тяжёлых событий. · 8 августа 1560 г., на четырнадцатом году совместной жизни скончалась жена государя — Анастасия Романовна. Анастасия была его первой и самой любимой женой. Выбрал её себе в невесты Иван Грозный сам, вопреки недовольству высшей аристократии. Они многое пережили в ...

Вклад в развитие гражданской авиации
Но деятельность конструкторского бюро Александра Сергеевича Яковлева не ограничивалась выпуском лишь боевых и спортивных самолетов. В начале шестидесятых годов возник вопрос о создании пассажирского самолета для замены широко применявшихся, но устаревших машин с поршневыми двигателями средней и малой пассажировместимости. Предназначавши ...